Грейс Грин - Летняя рапсодия [Сборник]

Не успело еще стихнуть эхо, вызванное его смехом, а он уже вскочил с кресла и встал, возвышаясь над ней, высокий и статный, как древний викинг.

— Именно в шоке, — хрипловато сказал он, — я и нуждался. И мне кажется, что это и тебе пойдет на пользу. — В его глазах запрыгали чертенята.

Он сдернул ее с кресла и подхватил на руки.

— Пусти меня, чудовище! — завопила Уитни, и едва она успела сделать глубокий вдох, как «чудовище» швырнуло ее в прохладную глубину бассейна.

Вечером явилась Хетти с подарком для Троя.

Полная фигура, затянутая в малиновое платье, а прическа по‑прежнему уложена в «пчелиный улей». Уитни пригласила ее зайти на чашку кофе и кусок праздничного торта. Болтая, они сидели на кухне, когда с работы вернулся Люк.

Он отказался от кофе и сказал, что намерен принять душ. Он потер рукой висок, и Хетти спросила:

— Голова разболелась, дорогой?

— Немного.

Уитни показалось, что он чуть бледнее обычного.

— Ты принял что‑нибудь от головной боли?

Он помотал головой.

— Я схожу наверх, принесу тебе аспирин.

— Я как раз туда и иду, — сказал он. — Где хранятся медикаменты?

— В ванной твоей бабушки в аптечке. — Люк повернулся было, чтобы уйти, но Уитни протянула руку к пакету на столе. — Хетти привезла подарок для Троя.

— Спасибо, Хет. — Люк слегка похлопал женщину по плечу. — Это очень мило с твоей стороны.

Прошло более двадцати минут, прежде чем Люк спустился вниз. Он переоделся в шорты и черную футболку, и его волосы были еще влажны после душа. Он пересек кухню и облокотился о стойку. Уитни заметила, что Люк как‑то странно напряжен, и почувствовала укол тревоги.

— Как твоя голова? — нахмурив брови, спросила она.

— Лучше, спасибо.

— Ты принял аспирин?

— Пару таблеток, — нетерпеливо, как показалось Уитни, ответил Люк. — Больше не болит.

Но если головная боль больше его не мучает, беспокойно думала девушка, то почему же он бледнее прежнего?

— Мне всегда так нравилась эта кухня, — оглядываясь по сторонам, промурлыкала Хетти. — Я даже по ней соскучилась. И мне не хватает твоей бабушки, Люк, — печально добавила она. — Уитни тебе говорила, что я приезжала сюда каждую неделю и делала ей прическу? Как бы Крессида себя ни чувствовала, она всегда хотела выглядеть как положено! Гордая женщина была твоя бабушка.

— Да, — отрывисто бросил Люк. — Она была гордая.

Уитни поняла, что ему не хочется говорить о своей покойной родственнице, но Хетти была не так чувствительна и продолжала тему:

— Но все же она рассказывала мне кое‑какие секреты, ну вы знаете, как старушки судачат со своими парикмахершами. — Она усмехнулась. — Мы как духовники или что‑то в этом роде.

Уитни заметила, что Люк беспокойно зашевелился, и решила отвлечь внимание говорливой гостьи.

— Я всегда была тебе очень благодарна за твои приезды, Хетти, — сказала она. — В те часы я могла с легкой душой съездить в Эмералд в магазин и не тревожиться, что могу понадобиться Крессиде. Только благодаря тебе и ее знакомым по приходу это было для меня возможно.

Но Хетти и не собиралась уходить от выбранной темы:

— Она постоянно твердила, как Уитни добра к ней. Рассказывала мне о долгих ночах, когда Уитни сидела с ней, такая терпеливая и заботливая, держала ее за руку, помогала ей во всем…

Смутившись, Уитни поморщилась.

— Хетти, не надо.

Но та только отмахнулась от ее протестов.

— Миссис Бранниген сказала мне, — решительно продолжала она, — что никто в мире даже и представить не может, что за ангел Уитни. Она оставила работу, очень хорошую работу, чтобы за ней присматривать. А одна подруга в Пентиктоне рассказала мне, что когда Уитни вернулась сюда ради твоей бабушки, то ее бросил жених…

— Хетти, пожалуйста! — Горло сдавило болезненной судорогой, Уитни отодвинула свой стул и встала.

— Извини меня, дорогая. — Хетти мягко коснулась ее руки. — Но Люку следует знать, чем ты пожертвовала ради его бабушки. Ты жертвовала не только своим здоровьем, без устали ухаживая за ней все те долгие месяцы страданий, но и многим другим. В конце концов, немало девушек мечтало бы обручиться с мужчиной вроде Брендона Маккиллопа.

— О черт! — Ничего не видя вокруг, Уитни отошла к раковине и уставилась в окно слепыми от слез глазами.

Долгое время на кухне не раздавалось ни звука, за исключением тиканья часов на плите и прерывистого дыхания Уитни. Натянутость повисла в воздухе густым туманом, и она чувствовала, как задыхается в нем.

Молчание наконец прервал Люк.

— Хетти, — сказал он негромко, — давай мы с тобой пойдем немного прогуляемся и дадим Уитни время успокоиться и прибраться. У нее был очень утомительный день со всей этой кутерьмой, детишками и прочее. Она, должно быть, очень устала.

— Конечно. — Голос Хетти дрогнул. — Конечно, Люк. — Она смешалась и наконец сказала: — Ну, всего хорошего, Уитни.

Та еле могла выдавить из себя сдавленное «Всего хорошего», так больно сжались мышцы ее горла.

Когда Люк с Хетти вышли, она доковыляла до ближайшего стула и села. Эмоции так переполняли ее, что девушке казалось, будто ее сердце рвется на части. Пока Крессида была жива, у Уитни просто не оставалось времени думать о разорванной помолвке… а после ее смерти сразу же появился Люк с малышом, и в вихре забот и проблем она задвинула эти мысли в дальний угол памяти. Сейчас же ей поневоле пришлось их вынуть и беспристрастно пересмотреть.

Брендон Маккиллоп был ошибкой. Если бы он действительно ее любил, то поддержал бы в ее решении взять на себя заботу о Крессиде, а не выдвинул бы вместо этого жесткий ультиматум:

«Детка, или я, или она. Я хочу на тебе жениться, и как можно скорее. Не собираюсь сидеть и ждать, пока ты играешь в сестру милосердия с какой‑то старухой, которая вполне может прожить еще лет десять».

Она пыталась объяснить ему, как многим она обязана Крессиде, но он не желал ничего слушать. До этого она была уверена, что любит его, но когда обнаружила, насколько он эгоистичен и лишен сострадания, то поняла, что никогда его по‑настоящему не знала.

И ни разу не ощутила даже слабого сожаления об их разрыве.

Но почему же тогда сейчас она чувствовала себя такой несчастной и удрученной? Может быть, потому, что, так эмоционально отреагировав на слова Хетти, она создала у Люка ложное впечатление, что до сих пор влюблена в своего бывшего жениха?

Ну и что! Чувства самого Люка к ней были лишь плотскими — ничего более. Стеклянная стена прошлого все так же возвышалась между ними, и всякий раз, когда Люк смотрел на Уитни, он видел отражение ее матери.